Культура русского старообрядчества XVII – XX вв. Издание третье, дополненное - Кирилл Яковлевич Кожурин

и праздников. Самым настоящим шедевром выговского меднолитейного искусства был четырехстворчатый складень «Двунадесятые праздники и поклонение иконам Богоматери». Строго продуманная система расположения основных православных праздников на «больших праздничных створах», завершающихся килевидными навершиями-кокошниками, напоминающими по форме церковные купола, отражала годичный круг церковных богослужений. Складень представлял собой фактически походную церковь в миниатюре. Створки складня, плотно соединенные друг с другом и прочно стоящие в раскрытом состоянии, аккуратно складывались. Внешняя сторона украшалась традиционным поморским орнаментом и композицией с Голгофским Крестом. Подобный складень выговцы преподнесли только что взошедшей на престол императрице Елизавете Петровне, и та его «приняла милостиво».

Главным отличием выговских икон было их высочайшее качество. «Изделия выговской мастерской отличались легкостью и тонкостью, чистотой литья, передающего мельчайшие детали вплоть до завитков волос. Но главным отличием отливок были огневое золочение и яркие стекловидные эмали, украшающие многочисленные кресты, складни и образки»[104]. Особого мастерства достигли старообрядцы в искусстве украшения икон и крестов эмалью. «Покрытые разноцветной эмалью медные иконки создавали различные оттенки эмоционального восприятия образа. Цвет – великое средство духовного воздействия, особые свойства которого хорошо знала и использовала средневековая культура. Старообрядцы как хранители и продолжатели древнерусских традиций понимали насколько важно цветовое оформление меднолитых изделий, поэтому искусство „финифтом наводить“ довели до высочайшего уровня»[105].

Кроме икон и крестов, выговцы отливали также различные предметы быта и обихода (пуговицы, чернильницы, накладки и застежки для книг и т.п.). Литые иконы выговской «медницы» широко расходились по всей России. Высокохудожественное литьё способствовало проникновению изделий к представителям других старообрядческих согласий.

К середине XVIII века медное литьё стало развиваться и в других выговских скитах, и вскоре достигло внушительных размеров. В 1785 году в Данилове имелась «медеплавиленная фабрика» с двумя горнами. В первой половине XIX века одним из центров медного литья становится деревня Кодозерская, возникшая как Кодозерский скит, между Выговским монастырем и Пудожем, где действовали три отливальни. Доход от продажи икон и медного литья в 1830-е годы достигал 5 тысяч рублей в год (сумма немалая по тем временам). По некоторым данным, там процветало и серебряное литье, причем серебряные нательные кресты изготавливались из серебра не ниже 84-й пробы. Развитие искусства медного литья на Выгу было прервано в результате систематических правительственных меры по «искоренению раскола» – уже к середине XIX столетия старейшая в Данилове мастерская не упоминается.

На Выгу также получил распространение и другой вид пластики – резьба по дереву, представлявшая собой традиционное для Русского Севера искусство. Побудительными причинами для развития резьбы по дереву явились собственные нужды общежительства. Староверы изначально ставили на могилах не простой крест, но миниатюрное подобие часовни – крест-голбец в виде резного столбика с причеликами, наподобие двускатной крыши. Подобные голбцы ярко раскрашивали, а в середине, в киотцах, укрепляли поминальную икону – литую из меди, писаную или же резную на дереве намогильную доску (так называемый намогильничек). Кладбища с такими крестами-часовенками напоминали небольшой городок мертвых. Резные иконы с изображением восьмиконечного креста использовались также в кельях, домах и часовнях. На подобных иконах, кроме креста, обычно изображались орудия страстей (копье и трость с губкой), гора Голгофа с черепом Адама в недрах и Иерусалимская стена. Изображение дополнялось надписями – текстами молитв, посвященных почитанию и поклонению кресту, или только первыми буквами каждого слова молитвы.

В резьбе намогильников выговцы достигли большого мастерства. Их искусство настолько прославилось, что на протяжении XVIII—XIX веков они снабжали своими изделиями заказчиков из старообрядцев по всему Северу вплоть до Нижней Печоры, в Заволжье и даже на Урале. Например, на кладбище одного из крупнейших духовных центров поморцев на Урале, села Таватуй, недалеко от Екатеринбурга в 60-х годах XX века имелись намогильные доски выговской работы.

Технология и стилистика медных выговских литых крестов и икон получила распространение в других старообрядческих центрах России, где тоже было организовано производство так называемого поморского литья, как и на Выге часто украшавшегося финифтью (эмалью). Трудом многих мастеров были выработаны отличительные черты своеобразной «поморской школы».

История московского литейного дела неразрывно связана с Преображенским богаделенным домом, ставшим в 1771 году центром староверов федосеевского согласия. Во второй половине XVIII века здесь, а также рядом, в Лефортовской части, появляются крупные литейные мастерские. Эти федосеевские мастерские первоначально работали по выговским моделям, однако уже с начала XIX века в них создаются новые иконографические изводы, получившие широкое распространение на протяжении всего столетия. В Лефортовской части на улице 9-я рота, начиная с 1840-х годов, работала одна из крупнейших литейных мастерских в Москве. В архивных документах сохранились имена мастеров, работавших здесь, – Игнат Тимофеев, Иван Трофимов, Емельян Афанасьев. Владелицами мастерской были: Ирина и Аксинья Тимофеевы, Е. П. Петрова, П. Н. Панкратова и Ф. Г. Панкратова. В этой мастерской производство прекратилось в 1910 году.

В селе Черкизове в 1860 году возникает другое крупное «медное заведение» М. И. Прокофьевой, которое около 1881 года уже числится за М. И. Соколовой, а в 1900 году переезжает на улицу 9-я рота. После смерти Соколовой мастерской руководит ее зять В. М. Лизунов, который промотал все имущество, и производство на этом в 1912 году прекратилось. В этих мастерских выделялись своим мастерством изготовители моделей Е. И. Закаткин и Р. С. Хрусталев. Несмотря на то, что изделия московских «медниц» были тяжеловеснее выговских, они отличались изощренностью декоративных украшений и многоцветной гаммой эмалей. На изделиях появились монограммы мастеров-литейщиков. Изделия московских литейных мастерских широко распространялись по всей европейской России, а также на Урале и в Сибири.

Произведения московских мастеров стали образцами для провинциальных мастерских. В 1897 году по московским моделям стали работать литейщики мастерской Петра Яковлевича Серова в селе Красное Костромской губернии. После снижения и закрытия производства в Лефортово (в Москве) Серов скупил модели икон и крестов в заведениях Панкратовой и Соколовой и пригласил мастера В. И. Одинцова в свою мастерскую.

В селе Старая Тушка на Вятке литейная мастерская появилась в начале XX века при знаменитой типографии Л. А. Гребнева, наставника федосеевской моленной. Старотушкинская мастерская была организована по образцу московских медных заведений и просуществовала до 1930-х годов. По качеству литья и цветовой палитре иконы, складни и кресты, выпускаемые гребневской мастерской, не уступали своим московским образцам.

Наконец, еще одним крупным центром старообрядческого медного литья были подмосковные Гуслицы. Здесь на протяжении XVIII—XX веков отливались иконы, кресты и складни, отличавшиеся от поморских как по своей иконографии, так и по качеству. Если поморское литье получило распространение среди старообрядцев-беспоповцев (поморцев, федосеевцев, филипповцев), то гуслицкое почиталось старообрядцами-поповцами. Такой знаток старообрядческого искусства, как В. Г. Дружинин, относил все литье, производимое в Московской губернии, к категории «гуслицкого или загарского»: «В Москве преобладало, по-видимому, литье мастеров-поповцев; в восточной части Московской губернии и пограничной части смежной с ней Владимирской расположена местность, именуемая Гуслицы. Там до сих пор работают кустарным способом литые иконы; изображения на них очень плохого рисунка; грубо обделаны, по большей части без финифти и резко отличаются от поморских, хотя и легковесны».

Гуслицкие мастера отливали нательные мужские и женские кресты, напрестольные восьмиконечные кресты с рельефным изображением Распятия Христова и титлой «I. Н. Ц. И.» (сверху помещалось изображение благословляющего Саваофа, а ниже – Духа Святого в виде голубя) и разного размера киотные кресты, дополненные пластинами с группами предстоящих, а также иконами-клеймами с двунадесятыми праздниками и увенчанные изображениями херувимов. Подобные киотные кресты являются, по сути, целыми иконостасами. Так, например, характерный гуслицкий крест «Распятие Христово с предстоящими и избранными иконами» («Патриаршее Распятие») представляет собой сложную композицию, в центре которой восьмиконечный крест с парными фигурами предстоящих Богородицы и св. Марфы, апостола Иоанна Богослова и мученика Логина сотника. В навершии креста – девятнадцать херувимов и серафимов на тонких стерженьках. По сторонам в восемнадцати клеймах представлены изображения всех двунадесятых праздников, а также «Троица Новозаветная», «Троица Ветхозаветная», св. Никола, Знамение Богородицы и Богородица Одигитрия с избранными святыми.

В Гуслицах отливались иконы и складни с образами Спаса и Богородицы, святых Николы Чудотворца, Власия, Афанасия, Георгия, Флора и Лавра, Парасковии Пятницы. Продолжая древнерусские традиции, гуслицкие мастера отливали трехстворчатые складни особой формы, которая повторяла в миниатюре Царские врата храмового иконостаса. Такие гуслицкие «створцы», украшенные